2004 год был очень тяжелым для Грузии: ни света, ни газа, люди голодают. Тут меняется власть, приходит молодой президент Михаил Саакашвили. Я следила за обстановкой на родине, но лично с новоизбранным президентом не была знакома. Была в это время в Нью-Йорке, должна была танцевать в Метрополитене. И вдруг раздается звонок от Михаила: «Нина, здравствуйте! Хочу с вами поговорить. Когда вы будете в Тбилиси?» Я ответила, что собираюсь приехать летом на несколько дней к родителям. Саакашвили попросил повидаться. Вот я приехала на родину, и он мне говорит: «Нино, мне нужна помощь. Надо поднять театр на ноги! Скажите, что я должен сделать, чтобы изменить ситуацию? Пожалуйста, только не говорите мне нет. Кто, если не вы?» Я попросила два дня, чтобы подумать. Пришла домой, стала обсуждать с мужем. А он мне говорит: «Ты понимаешь, что ты должна помочь, раз твоей стране требуется помощь? Ты танцуешь везде, так и танцуй везде, какая разница, откуда ездить — из Москвы или Тбилиси?» Муж понимал, что придется полностью перестроить свою жизнь. У нас в Тбилиси даже квартиры не было. Я не смогла сказать нет, сказать: «Сделайте свет, отремонтируйте тут все, а я пока потанцую» — даже язык не повернулся, хотя многие так и поступили. Сейчас все хотят вернуться, все хотят руководить, а тогда… Ни труппы, ни средств, голодные артисты. У ребят не было денег приехать в театр на транспорте, шли два часа пешком из другого города. Но они шли и работали за просто так. В общем, я согласилась. Было очень тяжело.
В первые три года я сделала 27 спектаклей. Каждые три месяца выпускался новый балет. Меня критиковали все старые педагоги: «Да как так можно, мы что, блины печем?! Это же балет!» Но я все время отвечала: «Вы понимаете, мы настолько отстали от бегущего поезда, что если мы не запрыгнем в него, мы уже ничего не сделаем!» Мы запрыгнули в последний вагон. И дальше, уже в самом поезде, перебирались из вагона в вагон. Я танцевала вместе со своей труппой. Помню, поехали на гастроли в Америку. В рецензии The New York Times написали, что грузинский балет представил такой кордебалет, что Мариинскому театру нужно быть осторожным. Какая похвала могла быть выше?
Когда открылся театр, у меня было 62 постановки. Мы спасли труппу и театр. 15 сезонов я уже работаю в Тбилиси, то есть 14 лет, и только последние три года я имею нормальные условия. До этого не было должного оснащения, хорошего света, пола и так далее. Сейчас все очень красиво. У меня работает много иностранцев, даже из Мариинки трое переехали. Конечно, многие молодые артисты уезжают из Грузии. Танцуют три года — и уезжают. Наверное, менталитет поменялся. Сейчас у молодых все по-другому: здесь не нравится — пошел в другое место. Народ стал передвигаться гораздо легче, так что от этой тенденции никуда не денешься.